Фигурантам дела о булочках с маком дали по восемь с половиной лет
Левобережный суд Воронежа приговорил семью предпринимателей Полухиных по делу о булочках с маком более чем к восьми годам колонии.
Решением суда Евгения Полухина приговорена к 8,5 года колонии общего режима, Александр Полухин — к 8 годам и четырем месяцам колонии строгого режима, Мария Полухина и Нина Чурсина получили по 8,5 лет колонии общего режима.
Женщин взяли под стражу в зале суда (Александр Полухин уже 1,5 года находится под стражей).
Таким образом судья Татьяна Лебедева дала женщинам большие сроки, чем просила прокуратура, отметив «особую опасность» подсудимых и тяжесть обвинения. Смягчающих обстоятельств судья, по её словам, найти не смогла.
Ранее гособвинение просило для Александра Полухина 9 лет колонии общего режима, для его жены Марии Полухиной, Евгении дочери и родственницы Нины Чурсиной — по 6,5 лет колонии.
Ранее судья Лебедева признала Полухиных виновными в незаконном сбыте наркотических средств. Напомним, предприниматели занимались выпечкой булочек с маком и продавали их в семейном кафе.
И немногим ранее:
Я даже не знаю, как описывать этот процесс над булочниками, что идет в Левобережном районном суде Воронежа. Вроде в судах бываю часто, уж насмотрелась и на адекватных судей с прокурорами, и на тех, кто адепт обвинительного уклона, и хамы попадались, и беззастенчивые наглецы, но еще никогда не приходилось слышать, чтобы судья до приговора, — так, между делом, — говорила обвиняемым, что они обязательно сядут (аудиозапись имеется в редакции).
Семейная ОПГ «Очаг»
«Новая газета» уже писала об этом деле. Напомню вкратце. У семьи есть маленький бизнес — кафе «Очаг», которое Александр Полухин, полковник запаса, решил открыть, выйдя на пенсию. В сотрудники взял членов своей же семьи: жену, дочку, сестру жены. Все они впоследствии окажутся членами сплоченной организованной преступной группы. Но это будет потом. А без малого 15 лет бизнес Полухиных процветал — в кафе проводились банкеты, дни рождения, свадьбы. «Очаг» торговал своей же выпечкой: сосисками в тесте, пирожками с яблоками, картошкой, капустой, ну и плюшками с маком. А мак, как вы знаете, в понимании ФСКН в последние годы стал страшным криминалом.
Согласно незамысловатой логике сотрудников ФСКН, наркоманы извлекают из пищевого мака ацетилированный опий (не из зерен, а из содержащейся в них примеси маковой соломы), а значит, те, кто продает булочки с маком, — сбытчики наркотиков. Короче, в 2010 году, когда маковые дела по стране против бакалейщиков, оптовиков и мелких предпринимателей заводили со скоростью ветра, а их бизнес разоряли, наркоборцы пришли и в полухинский «Очаг», заявив, что те «смешивают» пищевой мак с наркотиками и продают его страждущим. Главарем семейной ОПГ назначат пенсионерку Марию Полухину. Согласно обвинению, она «объединилась» со своей сестрой, тоже пенсионеркой, Ниной Чурсиной, и вместе они предложили Евгении и Александру Полухиным «вступить в преступную группу». Те, «движимые корыстными побуждениями, дали согласие».
Как они «смешивали» мак с наркотиками? По мнению следствия, Мария Полухина, ее сестра и дочь удалялись в гараж, там растворяли опий, набрызгивали его на мак, просушивали феном и смешивали с маковой соломой.
Александру Полухину в ОПГ отвели особую роль: «являясь военным пенсионером высшего офицерского состава, квалифицированным специалистом в вопросах тактики и стратегии, он разрабатывал конспиративные методы с целью исключения возможности задержания».
Но в чем конкретно заключались эти методы — ФСКН не пояснила. Даже на суде.
Хотя это в принципе абсолютно не важно, потому что все уголовное дело должно было развалиться только в силу одного аргумента: пищевой мак в России не запрещен. Точка. Остальные тома уголовного дела — макулатура.
ФСКН, понимая это, упирала на ГОСТ, требования которого невыполнимы. ГОСТ не допускал ни единого процента примесей в маке — ни соломы, ни наркотических веществ. В то время как абсолютная очистка зерен невозможна: даже если проверить суперочищенный мак, в нем найдутся следы опия. И об этом уже устали повторять все более или менее грамотные специалисты. Еще раз: тысячные доли грамма наркотических веществ есть в любом маке — в тех же сушках, рулетах и прочей выпечке, которая ежедневно продается в продуктовых магазинах.
Но ФСКН и прокуратура стремятся к идеалу, полагая, что мак обязан быть стопроцентно чистым. А если нет, значит, в него что-то специально намешали. ФСКН изымет из «Очага» 4 тонны пищевого мака, которые в материалах дела быстро превратятся в 4 тонны наркотической смеси. А это особо крупный размер.
Судья: «Вам еще долго посидеть придется»
Те, кто инициировал дело против Полухиных, очевидно, ожидали, что они согласятся на все, лишь бы не идти на посадку. Но Полухины мало того, что откупаться не стали (а им настойчиво предлагали крышевать их бизнес), но и молчать не пожелали — начали жаловаться, писать правозащитникам, встречаться с журналистами.
И дело против них по статье 228.1 УК, часть 3, довели до суда. А суд этот тянется три года. Скоро конец. Александр Полухин приезжает на процесс из СИЗО, где со своим больным сердцем находится второй год. Его дочь Женя провела в тюрьме год — выпустили только под немалый залог. Мария Полухина и ее сестра под подпиской и на валокордине. Все вместе они пытаются доказать в суде свою невиновность. А суд идет так.
Вот выдержки из стенограммы. Женя Полухина заявляет ходатайство об осмотре в ФСКН изъятых в кафе «Очаг» 4 тонн мака.
Прокурор Смагин: Ваша честь, прошу оставить ходатайство без рассмотрения.
Судья Лебедева: Позиция суда такая же.
…Александр Полухин просит вызвать в суд одного из оперуполномоченных, проводивших ОРМ.
Прокурор Смагин: Мы допрашивали его по всем обстоятельствам.
Подсудимый Полухин: По каким всем?
Прокурор Смагин: Не перебивайте меня, Полухин! Еще раз прошу, удалите, Ваша честь, его из суда, он не умеет себя вести. Он что, бог, царь здесь? Я терпеть это не буду. Я вот сегодня напишу рапорт на сайт всей страны (?! — адрес чудо-страницы не назвал. — В.Ч.) с распространением вашего хамского поведения в отношении стороны государственного объединения. Поэтому прошу оставить без рассмотрения.
Судья Лебедева: Суд оставляет без рассмотрения.
Полухин А.П.: Мы возражаем, и свои возражения в письменном виде изложим на следующем судебном заседании.
Прокурор Смагин: Если доживете.
…Женя заявляет ходатайство о вызове в суд Ольги Зелениной, специалиста пензенского НИИ сельского хозяйства. Ее позиция совсем не согласуются с версией следствия. Зеленина письмом сообщила суду, что готова приехать, хоть за свой счет.
Судья Лебедева: Что она нового может вам сказать?
Мария Полухина: Нам нет, а Вам, Ваша честь, она многое может открыть.
Судья Лебедева: Ничего другого она не скажет.
…Подсудимые просят приобщить к делу результаты проверки на полиграфе.
Судья Лебедева: Полиграфы ваши говорят, что вы не обманываете, говорите правду и прочее… Все это есть, зачем макулатура ваша?
Нина Чурсина: Просто чтобы у суда о нас сложилось мнение.
Судья Лебедева: О вас уже давно сложилось мнение. Можете не стараться.
…Подсудимые допрашивают эксперта ФСКН, которая исследовала пищевой мак, изъятый в «Очаге», и пришла к выводу, что это — «наркотическая смесь».
Женя Полухина: А может ли суд проверить выводы (эксперта ФСКН. — В.Ч.) о количественном содержании в нашем пищевом маке наркотических средств? Да еще и с точностью трех знаков после запятой?
Судья Лебедева: Я не собираюсь этого делать.
…Женя Полухина: Ваша честь, мы бы попросили от всей нашей семьи сделать прокурору замечание. Когда вы уходили из зала на перерыв, он кричал, что он нашу «семейку посадит». У нас все это записано на диктофон.
Нина Чурсина: Оградите нас от таких слов. Прокурор говорит: «Веночек купите себе».
Судья Лебедева: Я это (заявление подсудимых на прокурора. — В.Ч.) не приму.
Александр Полухин: Приобщите его к материалам уголовного дела.
Судья Лебедева: Я ничего приобщать не буду!
…Александр Полухин (за 1,5 года до приговора): Наркотиков нет, а мы в клетке.
Судья Лебедева: Вы их не видите! Надо было видеть, когда вы торговали наркотическими средствами.
Александр Полухин: У вас УЖЕ такое мнение сложилось? Прошу занести в протокол.
…Александр Полухин просит вывезти его в Наркоконтроль — на исследование вещдоков — изъятого мака.
Прокурор Смагин: Не повезем.
Александр Полухин: Да вы освобождайте меня, я сам приеду, ради бога.
Прокурор: Я походатайствую, посидеть еще надо будет, санкция от 5—12 лет.
Судья Лебедева: Да после такого отношения и поведения, я думаю, что вам еще долго посидеть придется.
Подсудимые, конечно, жаловались на судью Лебедеву в квалификационную коллегию судей. После одной из жалоб, в апреле 2014 года, Лебедева и взяла под стражу Александра Полухина.
Александр Полухин слушает заседания суда за решеткой / Riavrn.ru
За пределами суда тоже происходят чудеса. Вот звонит сыну Нины Чурсиной Валерию, работающему в «Очаге» администратором, свидетель по делу — наркоман Наумов. На следствии он свидетельствовал против Полухиных: якобы те сбывали ему мак. А теперь Наумов, отбывающий наказание по другому делу, звонит и просит перечислить ему деньги в обмен на изменение показаний. Свидетеля Чурсин записал на диктофон (запись имеется, привожу ее с сокращениями):
«Наумов (Чурсину): Ты взрослый мужчина, ты понимаешь, вот то, что я такие показания дал. Они идут официально в деле. А я просто вот реально могу тебе сказать, что я могу от них отказаться. <…>
Чурсин: Я не понимаю твоих мотивов. В тебе что, совесть проснулась?
Наумов: Так я не просто так звоню тебе… <…> Ну, переметнешь деньги на симку. Вот и все… Можешь, как бы, быть спокоен. Какие показания давал, я от них откажусь».
Чурсин деньги перечислять не стал, а пошел с заявлением в отношении Наумова в СК, СК переслал бумагу в ФСКН, там она и пылится. Аудиозапись разговора Чурсина и Наумова судья Лебедева заслушать отказалась, заявив: «Она мне не нужна». А прокурор еще и протестовал, что подсудимые завели речь о наркомане Наумове. Мол, это вопросы не по существу, хотя именно Наумов дал на всех показания.
— Плохо, что сторона обвинения не прочитала обвинение, — заметил Полухин.
— В тюремной больнице балдели 2 месяца, еще придется посидеть побольше, — отреагировал прокурор. — Я буду ходатайствовать о продлении вам стражи, и суд удовлетворит это ходатайство. Я не угрожаю, я приму всевозможные меры.
Ровно через месяц судья Лебедева продлит Полухину содержание под стражей.
О них
Вы спросите: какие лица у этих людей — судьи Лебедевой и прокурора Смагина? Да обычные. Каких тысячи. Она — крашеная блондинка в возрасте, наверняка есть семья. Я почему-то думаю, что она обожает свою дачу, где с радостью и гордостью принимает внуков. Еще мне кажется, что она любит шоколадные конфеты «Белочка» и кофе в турке. И что она очень интересная собеседница. Кто для нее подсудимые? Никто. Сочувствия нет. И это в ее понимании правильно. У нее неплохая зарплата и будет отличная пенсия. Она на хорошем счету у руководства. Что для нее это дело? С одной стороны — обязаловка, с другой — ответственность: систему подвести нельзя.
Прокурор Николай Смагин. За 50. В теле. Криклив. Суетлив. Хамоват. При этом часто просит оштрафовать оппонентов за «некорректное отношение» к прокурору, то есть к себе. Самоуверен даже больше, чем судья. Хотя должность у него — всего-навсего помощник прокурора Левобережного района. Говорят, мечтал о более масштабной карьере, не срослось. Тип людей — которые за линию партии, в кабинете у них — портрет президента, дома — семья, телевизор с Соловьевым, по воскресеньям — «Вести» с Киселевым, летом — огород.
СПРАВКА «НОВОЙ»
Далеко не все суды меж тем так охотно готовы брать на себя ответственность за сомнительные уголовные дела, возбужденные против продавцов кондитерского мака, не запрещенного, подчеркиваем, к обороту. Быть может, здесь делают свое дело слухи о ликвидации ФСКН, а может — личные убеждения судей, ставящих себе целью не посадить людей, а разобраться.
Так, Армавирский городской суд в лице судьи Притулина вернул прокурору дело в отношении владелицы бакалейного склада Елены Болдыревой и еще троих подсудимых (это ее муж, сторож и продавец) — «для устранения неустранимых в судебном заседании нарушений норм уголовно-процессуального закона». Данное дело суд возвращает прокурору уже в четвертый раз.
Брянский областной суд также вернул прокурору Москвы дело в отношении «организованной преступной группы», поставлявшей кондитерский мак из-за рубежа (своего мака Россия не производит). По делу проходит 13 человек, среди которых владельцы фирм, занимавшихся поставкой, продавцы из ларьков и даже сотрудник Пензенского НИИ сельского хозяйства Ольга Зеленина, попавшая под уголовное преследование из-за своего письма, в котором она усомнилась в верности методики исследования маковых зерен, применяемой экспертами ФСКН.
В деле на сегодняшний день 707 томов. Обвинительное заключение — 468 томов. Дело поступило в суд 1 августа прошлого года.
В июле исполнится три года, как Роман Шилов, один из обвиняемых по этому делу, сидит в СИЗО. А суд даже еще не начал рассматривать дело.
«Все решит суд»
«Решение может принять только суд», — отвечают все официальные инстанции на запросы «Новой газеты» о ситуации с Полухиными. Генпрокуратура, Следственный комитет, ФСКН… ФСКН еще и агрессивна: называет Полухиных «сплоченной орггруппой, сбывавшей наркотики». Сомнений в их вине не видит, и вообще — «дело уже в суде», а суд, сами понимаете, у нас «независим».
Правозащитники Полухиным сочувствуют, но сделать ничего не могут. Глава Совета по развитию гражданского общества и правам человека при президенте Михаил Федотов на наш запрос ответил, что он дважды обращался к Юрию Чайке с просьбой взять расследование дела под свой контроль и проверить законность его возбуждения. Но прокуратура Воронежской области, куда направила запрос Федотова Генеральная прокуратура, рапортовала Совету: доводы о необъективном расследовании дела «подтверждения не нашли». А замгенпрокурора Сабир Кехлеров написал, что опять-таки решение об обоснованности обвинения «может принять только суд».
«Таким образом, вынуждены констатировать, что Совет лишен правовых возможностей инициировать проведение проверок по данному делу, — пишет нам Федотов. — Вместе с тем Совет неоднократно обращался к руководству ФСКН с просьбой инициировать общественные обсуждения о необходимости либерализации законодательства об обороте пищевого мака».
Но ФСКН слушаний не проводит — все же «решит суд».
…В конце процесса Полухиным чудом удалось прорваться через возражения прокурора и судьи и изложить свою позицию. Ни Смагин, ни Лебедева их, впрочем, не слушали.
Александр Полухин: Я вправе задать вопрос: где НАРКОТИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА, которые я — эдакий специалист в вопросах тактики и стратегии оборота пищевого мака — якобы перевозил к местам хранения и сбыта, расфасовывал и сбывал? Я ничего не вижу! Мне противно доказывать, что всегда наркосодержащий пищевой мак — это не наркотики в пищевом маке. Наше «маковое дело» есть лишь одно из проявлений целенаправленного и прекрасно отработанного в высших властных кабинетах чудовищного произвола, когда в шкурных интересах ФСКН была придумана гениальная идея выборочного преследования предпринимателей на огромном коммерческом поле страны. Преследования прежде всего тех, кто, как и мы, не согласился соучаствовать в наглых коррупционных правоотношениях с ФСКН.
Женя Полухина: Я вправе спросить: где мои наркотики? Этот вопрос я задавала в течение всех лет уголовного судопроизводства. И все это время сначала следователь, а затем суд отказывали нам в осмотре наркотиков. <…> Нам втюхивали какой-то суррогат, бросив беглый взгляд на который, судья заявила, что ей «все понятно»… А что конкретно понятно? Если наркотиков нет! Если в ответ на требование их предъявить прокурор заявляет, что «наркотики там, в мешках!». То есть суду предлагается поверить на слово. Нам нет нужды объяснять, что представленный в мешках пищевой мак (наш ли, не наш ли) ВСЕГДА содержит маковую солому и опий. Мы требовали от прокурора представить нам конкретные наркотики. Мы требовали представить нам доказательства вменяемого нам умышленного смешения наркотиков с семенами. Ничего не представлено.
Я занималась законной реализацией пищевого мака. Реализовала я мак разным приобретателям, наверняка и наркоманам. Однако статья 228.1 УК РФ не обязывает меня спрашивать у покупателя: «Ты, случаем, не наркоман?!» Иначе точно так же можно привлечь к уголовной ответственности за сбыт столового уксуса, пищевой соды, воды, которые так же приобретается наркоманами в преступных целях.
Такие вот свидетели
Кстати, про свидетелей, которым Полухины якобы сбывали наркотики. Их всплыло двое. Один сейчас на зоне — тот самый Наумов, что клянчил деньги. Другая… Я к ней пришла в гости. Жанна Деревенских освободилась совсем недавно. У нее тоже наркоманская статья (сбыт маковой соломы). Но повезло: ее приговор отменили и освободили. Вину признает частично. Не отрицает: да, пищевой мак продавала, но он был не запрещен к обороту. Жалеет о том, что посадили ее вместе с дочкой, которая по ее просьбе отвозила покупателям товар. Дочке дали 4 года, Жанне — 7. Еще жалеет, что по просьбе ФСКН врала насчет Полухиных, в том числе на очной ставке, хотя не была с ними знакома, никогда не покупала у них пищевой мак и первый раз увидела их только в суде. Говорит, что стыдно. Думала, что, если даст нужные показания, ее и дочку не отправят по этапу, а оставят в СИЗО.
— В обмен на это я и должна была подтвердить, что приобретала семена мака в «Очаге», что была у Полухиных дегустатором семян мака и говорила, хороший раствор или нет. Только после этого они якобы заказывали партию.
Но Деревенских обманули. Ее и дочь этапировали в колонию. А Жанна добилась невозможного — возбуждения надзорного производства по своему делу, отмены приговора и реабилитации по большей части эпизодов. В прошлом году она выступала в суде по Полухиным, сказала то же самое: вынудили лжесвидетельствовать! Ее новые показания есть в деле. Но почему-то мне кажется, что их вряд ли учтут. На приговор по Полухиным Деревенских пойдет.
А приговор — вот-вот.
«Судья объявила об окончании судебного следствия, мы закричали, что еще не все представили, что свидетелей допросить нам не дали. Она сказала: «Это ваши сложности», — пишет мне Женя из суда. Прокурор Смагин уже запросил для ее семьи сроки: Жене и маме — по 6,6 года, папе — 9, тете — 6,7 года.
Женя — хрупкая, как дюймовочка, мастер спорта по гимнастике (тренируется в свободное от суда и работы в кафе время), — как трудно представить, что ее действительно вновь посадят. На этот раз вместе с отцом, мамой и тетей. И я не понимаю, почему то главное и хорошее, что уже должно быть в ее жизни, опаздывает. А вместо обычного человеческого счастья — непрекращающийся 5 лет кошмар. Женя уже привыкла не удивляться, если кто-то из знакомых отворачивается от семьи.
— Но ведь когда-то должно начать везти? — она спрашивает меня в перерыве заседания. А я не знаю, если честно.
Наверх
